Форум » История Древней Руси » Как создавалась «Повесть временных лет» » Ответить

Как создавалась «Повесть временных лет»

DenisKa: Просто достаточно яркий пример. Повесть временных лет (текст в нормативной орфографии по Шахматову) И нача къняжити Володимеръ въ Кыеве единъ, и постави кумиры на хълме въне двора теремьнаго: Перуна древяна, а главу его сьребряну, а усъ златъ, и Хъръса и Дажьбога и Стрибога и Семарьгла и Мокошь. И жряху имъ, наричуще я богы, и привожаху сыны своя и дъщери, и жьряху бесомъ, и осквьрняху землю требами своими; и осквьрнися кръвьми земля Русьская и хълмъ тъ. Нъ преблагыи Богъ, не хотя смьрти грешьникомъ, на томъ хълме ныне цьркы святаго Василия есть, якоже последи съкажемъ. Мы же на предьнее възвратимъся. Славянская Библия (Елисаветинская) И се, тело едино, велие тело оно, и обличие его высоко, стоящо пред лицемъ твоимъ, и образъ его страшенъ: тело, егоже глава от злата чиста, руце и перси и мышцы его сребряны, чрево и стегна медяна, голени железны, нозе, часть убо некая железна и часть некая скудельна (Дан. 2:31-33). И смесишася во языцехъ и навыкоша деломъ ихъ: и поработаша истуканнымъ ихъ, и бысть имъ въ соблазнъ. И пожроша сыны своя и дщери своя беовомъ, и пролияша кровь неповинную, кровь сыновъ своихъ и дщерей, яже пожроша истуканнымъ ханаанскимъ: и убиенна бысть земля ихъ кровьми и осквернися въ делехъ ихъ: и соблудиша въ начинаниихъ своихъ. И разгневася яростию Господь на люди своя и омерзи достояние свое: и предаде я въ руки враговъ, и обладаша ими ненавидящии ихъ. И стужиша имъ врази ихъ: и смиришася под руками ихъ. Множицею избави я: тии жи преогорчиша его советомъ своимъ, и смиришася въ беззакониихъ своихъ. И виде Господь, внегда скорбети имъ, внегда услышаше моление ихъ (Пс. 105:37-44).

Ответов - 27, стр: 1 2 All

Николай Ф.: DenisKa пишет: цитатаИ поэтому, например, «литературное происхождение» ряда эпизодов Жития Владимира имеет символическое значение, смысл которых хоть и не совсем прозрачен, но все же ясен с точки зрения критической агиографии: крещение в Херсоне — преемство и, значит, какая-то зависимость Киевской церкви от Херсона, крещение в Киеве — претензия на самостоятельность, особенно по отношению к Херсону. Легенда о взятии Корсуни воспевает политический успех русских, унижение Византии, в том числе и унижение самой Корсуни, идею зависимости-преемственности от которой судя по вашей методике утверждало предание: ПВЛ: цитатаИ тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались. Владимир вошел в город с дружиною своей и послал к царям Василию и Константину сказать: «Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу». Другой красной нитью проходит через сюжет идея торжества христианства над язычеством: ПВЛ: цитатаУслышав это, Владимир сказал: «Если вправду исполнится это, то поистине велик Бог христианский». И все это на фоне личного, полуязыческого договора Владимира с богом: цитатаВладимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: «Если сбудется это, - сам крещусь!». Можно конечно предположить, что Корсунская легенда утверждала идею принятия веры от византийского духовенства, что якобы ставило русскую церковь в некую политичесую зависимость от церковной метрополии. Но во-первых противопоставлять ее в этом смысле Киевской едва ли оправданно. Киевская легенда по всей видимости содержала рассказ о просвещении Владимира неким философом, присланным «от грек» и крещении приехавшим вслед за ним иереем («крестившим весь народ»). В ней же видимо содержалось повествование об отправке русского посольства в Царьград, поразивший воображение русских своими попами и церковными церемониями. Не ясно, как такая, например, версия может противовпоставляться как «националистическая» Корсунской легенде, в которой Владимир христианство завоевывает «с бою», действуя вопреки воли императоров, принимая крещение не из рук патриарха или посланного им иерарха? Во-вторых, шаблон, о котором вы говорите, предполагает известную четкость и определнность идеи. А как раз идея премственности-независисмости рисуется здесь весьма размыто. Вы считатете, что в основу Корсунской легенды положен агиографический шаблон, и эта легенда – древнейшая, то есть агиографически первичная версия предания. Однако еще А.А. Шахматов обратил внимание на проложное Житие Владимира Особого состава. Это житие являет собой явный пример записи не литературного шаблона, а народного предания, длительное время бытовавшего в устной форме. В его развити, как я и говорил раньше, явно просматривается логика «совмещения событий», а само предание приобретает характерный для фольклорного произведения тип легенды о военном походе с целью добывания невесты. Сюжет о сватовстве к Анне сливается с сюжетом о сватовстве к Рогнеде, и все указанные события переносятся в Корсунь. А.А. Шахматов обратил внимание, что автор летописи имел в своем распоряжении подобную уже довольно оторвавшуюся от действительности народную легенду о Корсунском походе, в которой имя варяга-Ждберна он заменил именем корсунянина Анастаса. «Преемственность от Корсуни» ни имела ровно никакого значения ни для кого, кроме как для самой Корсуни корсунского духовенства в Киеве. А.А. Шахматов предположил, что первый шаг к возникновению легенды о Крещении в Корсуни, то есть фактически слух о крещении Владимира в Корсуне был произведен в этой среде. Это еще одна составная часть будущего Корсунского сказания, имевшая видимо длительное хождение в устной форме. К нему как раз в соотвествии с вашим агиографическими правилами был со временем приобщен шаблон «прозрения» новокрещеного. Лишь на довольно позднем этапе, этапе записи канонической версии, летописец, выбирая из множества слухов наиболее достоверный и идеологически обоснованный составил рассказ в котором объединил и отредактировал совершенно различные источники: народное предание о походе Владимира в Корсунь с целью добывания невесты и церковное предание о крещении в Корсуни, сложившееся в некогда или в самой Корсуни или в среде корсунского духовенства в Киеве (одно не исключает другого). Даже это последнее церковное предание, не говоря о Корсунской легенде в целом, не было первичной и единственной версией, отражающей мнение церкви. Ибо таковой была краткая записка Иакова Мниха о крещении за два года до взятия Корсуни. С ув. Ник.

P.L.: Г-ну несколько припозднившемуся борцу с «советскими историками» (кстати, называть Арсения Николаевича Насонова «советским историком» не только неверно, но и подло - изучите хотя бы его биографию). В чём же, скажите пожалуйста, принцпиальное отличие текстологического метода болландистов от тех, кого Вы презрительно называете «позитивистами»? Не надо ломиться в открытую дверь: о заимствованиях из Библии во всех средневековых нарративных источниках (в т.ч. в ПВЛ) было известно всегда. Сейчас об этом активно пишет И.Н.Данилевский, правда, иногда не очень убедительно (например, параллель между Владимиром и Соломоном) и методически неграмотно: сопоставляется текст ПВЛ с Синодальным переводом на русский язык. Вы сделали шаг вперёд: представлен елисаветинский славянский текст - но это тоже неграмотно, т.к. он 18 в. Можно на конкретных примерах показать, как менялся славянский библейский текст с кирилло-мефодиевского (условно говоря) времени до 18 в. Без проведения специального исследования, откуда заимствован данный текст, все разговоры об этом - в пользу бедных. Кроме того. Библейские и прочие аллюзии никоим образом не противоречат «буквальному» пониманию текста. Есть средневековые поэмы, целиком составленные из отрывков «Энеиды», и тем не менее там говорится именно то, что хотел сказать их автор, а вовсе не Вергилий.

DenisKa: Отличие метода «критической агиографии», заслуга в разработке которого принадлежит именно болландистам, в том, что они отказались от буквального толкования агиографических паямтников, введя важнейшие понятия «агиографический субстрат» и «агиографические коориданты» -- эти понятия не учитываются при анализи агиографии с точки зрения позитивистов. «Агиографический субстрат» -- это можно понять на примере крещения Владимира, когда он был поражен болезнью. Совершенно очевидно, что ситуация не имеет ничего общего с реальностью, однако очень важна для литургической и агиографической стороны культа: это эсхатологический сюжет, который восходит и к сказаниям о папе Сильвесте, и к Житию Григория ПРосветителя, а все они в конечном итоге -- к истории Навуходоносора. Или же другая история с крезением руси в 9 веке, с ввержением Библии в печь: эта история также восходить к эсхатологии и связана с Навуходоносором и тремя отроками. Впрочем, я думаю, Вы все это сами знаете. Что же касается того, что «о заимствованиях из Библии известно» (но это не заимствования, а субстрат, подобный агиографическому) -- да, известно, а что толку? Вот я привел пример -- совершенно очевидный, но все равно мои оппоненты заявили, что «можно понимать и буквально». Увы, нельзя. Что же до конкретной текстологии, то: 1). Текст Елисаветинской библии весьма качественный; 2). Он несильно отличается от текста Геннадиевской или Острожской Библий; 3). Речь идет не о буквальном текстологическом сходестве, а о «субстрате», а для его выявления достаточно любого церковнославянского текста; 4). Поэтому замечание о «разговорах в пользу бедных» не в кассу; 5). Тем более что критического издания славянской Библии нет и не предвидится. Автор летописи (жития?) безусловно, говорил то, что хотел сказать -- но отнюдь не то, что при язычестве были человеческие жертвы :) В этом плане позитивизм (и все советские исследования, соответственно) совершенно беспомощен, что Вы и продемонстрировали.


P.L.: Ещё по поводу: «Да, агиография строится по прописям (штампам). Но это только потому, что сам культ, частью которого она является, имеет свои прописи. И поэтому, например, «литературное происхождение» ряда эпизодов Жития Владимира имеет символическое значение, смысл которых хоть и не совсем прозрачен, но все же ясен с точки зрения критической агиографии: крещение в Херсоне — преемство и, значит, какая-то зависимость Киевской церкви от Херсона, крещение в Киеве — претензия на самостоятельность, особенно по отношению к Херсону». «Символизм» ( в этой трактовке) - весьма поздняя традиция в христианстве, особенно в православии (и, замечу от себя, не лучшая). Для раннего времени (и для Древней Руси в частности) характерен как раз скорее «реализм» (при всей условности этих понятиий) (см, например, работы Г.П.Федотова или относительно недавний труд Г.Подскальски). Ergo не всегда стоит городить сложные «символические» конструкции. Крещение в Херсоне может быть просто крещением в Херсоне.

P.L.: Я совершенно не собираюсь защищать Ваших оппонентов. А теперь по пунктам. Какие это «позитивисты» или «советские историки» буквально трактуют агиографические памятники? Ну, например, известие жития Александра Невского о том, как свв. Борис и Глеб помогали в Невской битве русским воинам? Кстати (вдумайтесь, пожалуйста, в то, что я сейчас скажу): сам факт заимствования той или иной информации вовсе не означает, что события, которое описывается ей, не было в действительности. Постулирование противоположного есть такая же вненаучная, а по существу, идеологическая предпосылка, как и то, что Вы называете позитивизмом. Ответьте, между прочим, что Вы понимаете под позитивизмом. Отцы болландисты, парижская Школа Хартий (привет от Мабийона), Ранке и его последователи в Германии - это классические позитивисты. Если под позитивизмом Вы понимаете материализм, то это ошибка. Вы спорите, как я понимаю, с покойными ак. Рыбаковым, Раповым и т.д., но называть их позитивистами смешно. Их методология (особенно Рыбакова) - типичный романтизм (точнее национал-романтизм). Если говорить о Франции, условный аналог - Мишле (естественно, с поправкой на сов. условия и т.п.). Кто классический позитивист в Англии? Правильно, Мэйтленд. Вы можете себе представить, чтобы он «верил» источникам, тем более легендарным и поздним на слово и рассуждал на счёт несгоревшей в огне Библии. А вот Насонов - настоящий позитивист, в европейском смысле слова. В общем, как сказал Конфуций, когда его спросили, что бы он сделал, если бы пришёл к власти: «Вернул бы словам их подлинное значение». Прелестно для борца с позитивизмом звучит высказывание «текст Елисаветинской библии весьма качественный». Что значит «качественный»? Тексты не делятся, на качественные и некачественные, как колбаса в универмаге. Елисаветинская библия - отличная, но её текст ОЧЕНЬ сильно отличается от того, которыми пользовались в средние века. То же относится и к Острожской (16 в.), и к Геннадиевской (15 в.). Если Вы настаиваете, могу привести конкретные примеры. Так что всё в кассу. Критического издания славянской Библии не только не предвидится, но и не может быть, т.к. единого догеннадиевского текста не существует. Желаю успехов и поменьше категоричности.

b-graf: Прошу разъяснить ламеру. Как-то раз в середине 90-х я был свидетелем полушуточной дискуссии между И.Л.Беленьким и А.Л. Юргановым как раз по вопросу о способах определения в тексте элементов, имеющих символическое значение и имеющих описательное значение. Почему шуточной - примером было гипотетическое летописное описание событий 19-21.08.1991 г., связанных календарно с Преображением, т.е. церковным праздником (ну - всякая там символика присутствует, например, троичности: три дня, три жертвы и т.д.). Стороны пришли к тому, что признать реальность этих событий было бы затруднительно (во всяком случае - всякого рода подробностей, начиная с даты, если бы не было иного источника, кроме как этого гипотетического описания). Но ИМХО Данилевский (а книжка его вышла позже) решил этот вопрос произвольности толкования средневековой символики: надо выявлять более крупные текстовые аналоги тех или иных летописных «перикоп», опираться в интерпретации на эти аналоги, а не пытаться самостоятельно символически толковать отдельные элементы (вроде начиная с календарных дат). Степень приближения анализируемых летописных «перикоп» к аналогам у него ИМХО достаточна - во всяком случае, сопоставима с тем, что АФАИК делается с «перикопами» синоптических евангелий и вообще новозаветной литературы (перикопы легко выделяются что в греческом тексте, теми, кто знает греческий, что в русском - теми, кто не знает; во всяком случае я не видел затруднений в семинаре у Лезова). Что не так ? :-)) Да, на закуску :-) Случай с Данилевским - это еще ничего :-). У него делаются соотнесения славянского текста со славянским. Но есть еще две дамы (В. Матвеенко и Л.Щеголева, это их Амартол в «Богородском печатнике» вышел), которые (в наиболее радикальной версии - собственно, ее только я и видел :-) - тезисы какой-то конференции памяти Истрина) утверждают о принципиальном двуязычии древнерусской письменной культуры (т.е. многие славянские тексты нужно соотносить непосредственно с греческими; у них, как я понял, есть наработки по опыту перевода-издания Амартола)...

P.L.: А вот это, кстати, в общем верно, а если говорить о переводных текстах, то просто необходимо. Насыщенность древнерусской письменности открытыми и скрытыми цитатами, аллюзиями из библейских, святооотеческих и апокрифических текстов очевидна и требует максимального учёта. Но что касается Данилевского, то тут я бы поспорил: его построения очень редко, на мой взгляд, убедительны - как, например, сопоставление рассказа ПВЛ о Владимире Святославиче с библейским повествованием о Соломоне(хотя некоторые вещи он заметил правильно, за что ему честь и хвала). По моему, дело не в том, ЧТО нужно сопоставлять: перикопы или сюжеты или фразы, а КАК - не должно быть изначального стремления подыскать библейский аналог и тем паче притянуть его за уши (в этом смысле шутка с Преображением чрезвычайно характерна).



полная версия страницы